Уйду на рассвете, Вернусь, коли сумею, В моей воле ветер, Но поймать его не успею.
Тайга да километры, Звезда еле светит, Сибирь, кто ответит Тебе, коли крикнешь? Тайга да километры, Звезда еле светит, Сибирь, кто ответит Тебе, коли крикнешь?
Вебинар проводит директор Института безопасности труда А.Г. Федорец. В рамках вебинара рассмотрены ключевые (принципиальные) правовые и методические проблемы СОУТ, доставшиеся в наследство от аттестации рабочих мест по условиям труда и вновь приобретенные благодаря Федеральному закону от 28.12.2013 №426-ФЗ. Из рассмотрения этих проблем, их причин и возможных путей решения должно стать более понятным: почему в большинстве средних и крупных организаций СОУТ проводится "некачественно", участники СОУТ и заинтересованные стороны остаются недовольными результатами и друг другом, "кто (в этом) виноват" и "что (в связи с этим) делать"?
ВЕНИКИ И ПРОТИВОГАЗЫ НЕМЕДЛЕННО СРОЧНО НАДО ПОКУПАТЬ!
Начальник Геншатаба Великобритании призвал готовиться к неожиданной войне с Россией, которая способна первой инициировать «враждебные действия» таким способом, которого от неё никто не ожидает. Власти Швеции рассылают гражданам буклеты, где говорится, что нужно делать в случае войны. Российские телеканалы уверяют: к агрессии готовится США. В общем, всерьез обсуждается, когда и где начнется грядущая война. Куда бежать и как спасаться? Корреспондент «Города 812», прикинувшись нервной гражданкой, решила заранее разузнать, что делать, если завтра война?
Сама себе куплю противогаз Сначала я попробовала спастись в рабочее время. Допустим, случится воздушная тревога, а я в офисе: где взять противогаз? С таким вопросом, представившись менеджером маленькой частной фирмы, я обратилась в МО «Владимирское» Центрального района. На его территории, кстати, расположена редакция «Города 812».
Но там спасать меня не захотели. Наоборот, попытались всячески избавиться, перевалив ответственность за мое спасение на моего гипотетического начальника – владельца фирмы.
– По закону, в вашей организации должен быть специалист, который занимается обучением персонала действиям в чрезвычайных ситуациях. Кроме того, законодательство обязывает вас создавать резервы средств индивидуальной защиты и материальных средств на случай ЧС. Это противогазы, средства дозиметрического контроля, средства информирования – граммофоны… мегафоны… В общем, громкоговорители! – пояснила сотрудница муниципалитета.
По ее словам, задача муниципальной администрации – готовить к войне только неработающее население округа. Для пенсионеров и безработных круглый год, кроме лета, такие занятия ведутся. Чему там учат?
– Мы вам не скажем! Потому что вы – работающая! – проявила бдительность муниципалка.
Потом все-таки призналась, что бомбоубежища в округе нет. Надо бежать в метро. А по поводу противогаза – по большому секрету – посоветовала позвонить в Жилкомсервис по месту жительства. Там должен храниться мой противогаз. Где-то в секретном хранилище.
– У них есть склады средств индивидуальной защиты для граждан, проживающих на территории. Но если вы заботитесь о своем здоровье и приобретете средства индивидуальной защиты самостоятельно, вас никто ругать не будет, – сказала сотрудница МО «Владимирское».
Как готовят к войне пенсионеров и безработных в этом МО, можно узнать из видеороликов, размещенных на сайте муниципального образования. В них рассказывается, как армия Советского Союза защищается от бактериологического, ядерного и другого оружия массового поражения. «При вспышке ядерного взрыва личный состав залегает на местности и на дне окопов». А после взрыва «проводится дезактивация»: «удаляется пыль с оружия», «снимаются и вытряхиваются плащи и защитные чулки». На видеоряде к этому тексту солдат березовым веником сметает что-то с автомата – видимо, радиацию. Для любознательных – вот ссылка на видео http://владимирскийокруг.рф/grazhdanskaya-oborona.
Муниципалы наращивают оборонные расходы Чтобы узнать, где конкретно хранится мой противогаз, звоню «по месту жительства» – в родной Жилкомсервис № 2 Калининского района. В прошлом году они мне батарею пять раз чинили.
– На случай ядерной угрозы где у вас хранятся противогазы для населения? – спрашиваю.
Удивительно, но мой вопрос там никого не удивил. Коммунальщики почесали в затылках (в трубке послышались скрипы) и сначала переадресовали меня к главному инженеру, затем – к инженеру по технике безопасности.
– Охрана труда ядерной угрозой не занимается! Звоните в мэрию Калининского района, а у нас противогазов нет! – послал меня неизвестно куда инженер ЖКС № 2. Нет в природе такой организации – «мэрия Калининского района».
Может, только в моем разгильдяйском Жилкомсервисе противогазы скрывают от населения, а в других местах они есть? Прикинувшись очень нервной гражданкой с улицы Одоевского, звоню в МО «Остров декабристов». Оказалось, там очень душевные люди работают – из Средней Азии.
– Да вы что, миленькая! Вы же совсем молодая, не будет никакой войны! Но если что – бегите в метро. Двери не сразу закроются, в течение получаса, наверное, будут граждан принимать. Там и противогазы будут – по размеру подберут для каждого. Там всё есть! – обещала сотрудница муниципалитета.
И посоветовала на всякий случай заранее собрать чемодан или сумку на случай войны.
– Приготовьте сумочку с вещами – одежду теплую, питание – и пусть висит. Я раньше в Средней Азии жила, у нас землетрясения были. Поэтому у меня на ручке двери всегда такая сумка висела, – посоветовала добрая сотрудница.
Все муниципалитеты города обязаны заниматься гражданской обороной – на это и средства из бюджета выделяются. Но сколько реально тратится на «оборону», а сколько – просто так, посчитать вряд ли возможно. Например, в МО «Звездное» в 2016 году израсходовали 70 тысяч рублей на издание брошюр «по тематике ГО и ЧС» и лекции для населения. В 2017-м там планируют увеличить расходы на «оборону» почти в два раза – до 120 тысяч рублей.
Бизнес не выживет В бюджетных и госучреждениях к войне готовятся по плану. Планы так и называются – «Об основных мероприятий по ГО и ЧС на 2016 год». По этим же планам закупаются противогазы для сотрудников и проводятся тренировки по их (противогазов) надеванию на скорость.
На петербургском портале Госзаказа приобретение противогазов и прочих средств индивидуальной защиты – одна из самых частых закупок. Запасаются все: комитеты Смольного, библиотеки, детсады, поликлиники и даже парки культуры и отдыха. В администрации губернатора покупают для своих сотрудников не только противогазы, но еще и защитные костюмы, состоящие из куртки, штанов, чулок и перчаток.
Вывод из небольшого исследования «Города 812» можно сделать такой. Если война случится в рабочее время, то спасутся бюджетники и сотрудники госучреждений. Хуже, если она начнется в выходной день. Тогда спасутся в основном пенсионеры и безработные, потому что им всё равно, какой день недели. В любом случае в игре на выживание проиграют сотрудники частных фирм.
К той ли войне мы готовимся? Известно, что генералы всегда готовятся к прошлой войне. А к какой войне готовятся в России, закупая противогазы?
«Идет подготовка к трем войнам одновременно» Павел Фельгенгауэр, военный аналитик:
– Идет подготовка к практически неизбежной ядерной войне. Одновременно мы готовимся еще к двум войнам. Одна – антитеррористическая операция – например, как в Сирии, с ограниченным контингентом. Другая – крупная региональная война, в которой будет задействовано до полумиллиона человек. В Генштабе полагают, что резкое обострение международной обстановки должно случиться до 2030 года. По их мнению, в мире к тому времени начнется нехватка ресурсов, из-за этого возникнут ресурсные войны. Весь мир накинется на Россию и попытается захватить наши ресурсы. Еще в январе 2013 года Путин подписал совершенно новый для страны документ – план обороны Российской Федерации. Про него мы знаем только то, что он существует. Все остальное в нем – секретное. И под это дело мы уже строим оборонительные рубежи по всему периметру страны, выделяются сумасшедшие деньги! Оборонные расходы РФ дошли уже до 6% ВВП – это очень много. Столько тратят только в Израиле. В Китае расходы на оборону составляют 2% ВВП, в Америке – около 3%.
В Москве, очевидно, готовятся к ядерной бомбардировке. Вместо экологически чистых троллейбусов по центру города пустили автобусы. Улицы перекопали – все провода убирают под землю. В этом нет никакого смысла, кроме подготовки к войне: небо Москвы было плотно затянуто проводами, и теперь его расчищают, чтобы могли садиться вертолеты для эвакуации руководства. Проводились учения по подготовке к ядерной угрозе. Согласно отчету МЧС, в них было задействовано порядка 40 миллионов человек. Выполнялась проверка возможности строительства временных убежищ от радиоактивных осадков и санитарно-обмывочных пунктов, где можно было бы смывать радиоактивную пыль. В случае войны в Питере или в Москве можно бежать в метро, если есть желание. Но я считаю, что лучше сразу погибнуть, а не мучиться. Вариантов все равно мало: на Москву упадут сотни боеголовок. На Питер, пожалуй, поменьше – там целей меньше.
На самом деле главный враг наших военных не в Америке, а в Москве. Это Министерство финансов. С ним они ведут совершенно безжалостную войну и ради этого нагнетают напряжение с Америкой вплоть до возможных стычек. Потому что есть реальная угроза сокращения военных расходов и программ перевооружения РФ. Сегодня Минобороны требует на десятки триллионов рублей больше, чем Минфин может им выделить. Были сообщения, что из-за этого Шойгу (министр обороны. – Ред.) публично и матерно орал на Силуанова (министр финансов. – Ред.). Этот конфликт означает, что и дальше будет нагнетаться напряжение. Чтобы все боялись и, как в 1970-е годы, сидели без штанов, но с ракетами.
Американские военные, думаю, рады до слез такой ситуации. А то у них раньше враги были – только какие-то козлы в пустыне. Зачем нужно было против них строить огромные ядерные подлодки? А теперь против русских – можно.
Над военными нужен гражданский контроль, который у нас в России вообще отсутствует.
Войны не будет, но бомбоубежища будут строить Юрий Громыко, директор Института опережающих исследований имени Шифферса, профессор Британской школы социально-экономических исследований:
– Ядерной войны точно не будет. Подобная форма войны содержит противоречие, так как в результате уничтожаются оба противника. Но Россия достаточно резко переключилась на формат холодной войны – примерно на тот же уровень отношений, которые были у нас с Западом 45–50 лет назад. С моей точки зрения, мир перешел на совершенно новый тип войн – цивилизационный. Например, на Украине огромная группа братского народа была фактически перевербована на другой тип самосознания. А если можно осуществить изменение идентичности большой группы населения, то даже территорию захватывать не нужно!
Нагнетание ядерной угрозы, строительство бомбоубежищ и прочее нам нужно для того, чтобы убедить народ принять, что санкции не отменят, противостояние будет нарастать и придется менять модель управления страной. Большинству населения доступны только простые аргументы. Бомбоубежища, противогазы – это то, что доступно.
У Жилкомсервисов еще будет время Сергей Трохманенко, кандидат военных наук: – Даже при наличии в мире ядерного оружия необязательно, что следующая война будет ядерной. Очень жаль, что у нас многие чиновники никогда не служили в армии, тогда бы они так не паниковали. Те, кто служил, примерно знают, как все будет происходить. Ведь ничто не наступает мгновенно: не может случиться так, чтобы ракеты сразу оказались у вашего дома. Сначала вводятся степени готовности. Если появится реальная угроза, то будет время, чтобы привести в порядок бомбоубежища, провести работу с управляющими компаниями, Жилкомсервисами и так далее. Но у нас нет такой степени, что прямо завтра что-то произойдет. При этом мы всегда готовы к любому развитию событий.
Всё, что вы знали про атомную войну, но забыли «Город 812» изучил, что рассказывают горожанам и сотрудникам бюджетных учреждений на занятиях по подготовке к ядерной войне.
Что лучше – 235, 238 или 239? Радиоактивное заражение местности зависит от вида взрыва. Наиболее опасен наземный. Заражение местности после взрыва продолжается в течение 10–20 минут. Выпадение радиоактивной пыли длится от нескольких минут до 2 часов.
Мощность дозы облучения через 7 часов уменьшится в 10 раз, через 49 часов – в 100 раз, через две недели – в 1000 раз.
Источником радиоактивности являются продукты деления урана-235 и плутония-239, составляющие основу боеприпаса. При взрыве водородной бомбы добавляются еще продукты деления урана-238. В процессе взрыва образуется до 300 радиоактивных изотопов с периодом полураспада от долей секунд до нескольких лет.
Какие пить таблетки накануне войны Чтобы снизить тяжесть последствий ионизирующих излучений на организм человека, применяются радиопротекторы (цистеин, цистомин, цистофос). В гражданской обороне России применяется цистомин, который входит в состав аптечки индивидуальной (АИ-2). Если вы откроете ее, то в гнезде № 4 увидите два пенала розового цвета, в каждом из них по 6 таблеток этого вещества. Принимать их надо до начала радиоактивного заражения. Тогда эффективность облучения будет снижена примерно в 1,5 раза. Если принять препарат после облучения – защитного действия не произойдет.
Если местность загрязнена не в результате применения атомных бомб, а вследствие аварии на АЭС, необходимо провести йодную профилактику. Чтобы защитить щитовидную железу, необходимо принять препарат стабильного йода. Лучший вариант – когда профилактика проводится заблаговременно или в самом начале вдыхания (поступления) радиоактивного йода. Небольшая доза стабильного йода (100 мг) при однократном приеме обеспечит защиту в течение 24 часов.
Как бороться с радиацией веником Как только стало известно об опасности радиоактивного загрязнения, надо немедленно надеть противогаз на себя, на детей, а маленьких (до 1,5 лет) поместить в КЗД (камеру защитную детскую). Можно надеть респиратор, противопыльную тканевую маску или ватно-марлевую повязку и следовать в защитное сооружение (убежище, ПРУ, подвал).
Если защитное сооружение далеко, оставайтесь дома. Включите радио, телевизор, репродуктор радиотрансляции. Закройте окна, двери, зашторьте их плотной тканью или одеялом. Закройте вентиляционные люки, отдушины, заклейте щели в оконных рамах. Уберите продукты в холодильник. Создайте запас воды. При возвращении с улицы обмойте или оботрите мокрой тряпкой обувь. Верхнюю одежду вытряхните и почистите влажной щеткой, веником. Лицо, руки, шею тщательно обмойте, рот прополощите 0,5-процентным раствором питьевой соды.
Общие требования к противорадиационным укрытиям (ПРУ)
Нормы площади пола на одного укрываемого: — 0,5 кв. м при двухъярусном расположении нар; — 0,4 кв. м при трехъярусном расположении нар; — 0,6 кв. м при размещении ПРУ в подвалах, подпольях, погребах.
Оборудование мест для лежания: — не менее 15% при одноярусном размещении; — 20% при двухъярусном; — 30% при трехъярусном расположении нар от общего числа мест в укрытии. Размер места для лежания: 0,55 х 1,8 м. Радиус сбора: до 3 км пешеходным порядком.
Правила поведения укрываемых в ПРУ — Соблюдать режим, установленный командиром звена по обслуживанию ПРУ; — периодически смачивать пол водой; — не выходить из ПРУ самостоятельно; — через 2–3 суток пребывания в ПРУ все предметы, а также все поверхности протереть мокрой тряпкой; — во время приема пищи не открывать дверь и вентиляционные отверстия.
Сегодня была на занятиях по ГО, так сказали чтобы мы не рассчитывали на убежища, больше половины из них затоплено, и муниципалитет их не хочет брать на баланс, а федералы пытаются их спихнуть, при этом денег не дают на восстановление, так что не спасут нас нифига и аптечек АИ сейчас нет, есть КИМГЗ, в которых как выразился инструктор почти все то, что в автомобильной.
Работаю в библиотеке. Пару дней назад у нас был инструктаж по ТБ(в дальнейшем т- техника безопасности).
Суть проблемы: Есть 5 видов инструктажа, которые мы сдаём. Помимо этого, есть инструктаж по пожарной части, электробезопасность и ВНИМАНИЕ: оказание ПМП. Так как никто из руководства не имеет права его принимать, то нам (всему коллективу) предложили сдать по 1000 РУБЛЕЙ, что бы заплатить сторонней организации, что бы они пришли, провели с нами занятия. Насколько я понял, только у них есть лицензия, сумма окончательная. Без этого инструктажа нас могут оштрафовать (всю библиотечную систему). Администрация денег не выделяет, вся вина падёт на нашего директора. Половина сотрудников согласилась платить в районе 50к (так как коллектив примерно 50 человек) за 3 часа инструктажа, что бы поставить роспись в журнале. Половина нет. Инструктаж на 5 лет.
Хочу спросить у знающих людей, что тут происходит, что мне сказать коллегам?
p.s. Для меня тут пахнет каким то (извините) [МАТЕРНОЕ СЛОВО, ОЗНАЧАЮЩЕЕ ОБМАН]. Но факт есть факт, предложение поступило от инженера по технике безопасности.
В паблике «ВК» - «Рабочие АвтоВАЗа» - выложили экстремальные фото, как в «ИжАвто» готовят обеды прямо на горячем прокате! Картошечка с шашлыком. С металлическим душком. Креативная экономия. Читатели в недоумении: «Как это можно есть? Это же яд. Столько паров в себя эта еда впитала. Инженер по охране труда увидит - и это будет последний обед находчивого работника. И зачем этот пост опубликовали в тольяттинском сообществе? Сейчас вазовские рабочие увидят и тоже начнут варганить шашлык-машлык на раскаленных шпалах. Дурной пример заразителен».
Размещать видело и ролики а также рассказы надо сюда вот в эту тему.
Одним из эффективных способов развития воспитанников нашей организации является участие детей и педагогов в совместных проектах, результатом которых является обогащение опыта детей, развитие творческих способностей, установление эмоционального контакта с педагогами. В конкурсе по охране труда "Я выбираю безопасный труд" принимали участие 6 воспитанников и 14 педагогов. Надеемся, что все наши дети разобрались в вопросах безопасности труда и это поможет им в будущем
Новости фантастики от 31 января 2018. Можете не читать. На главной странице эта новость уже есть.
Центр технологий государственного управления РАНХиГС в ходе масштабного опроса выяснил, каким государственным проверкам чаще всего подвергается бизнес в России. Так, с противопожарным надзором регулярно сталкиваются 65,8% респондентов, с налоговым контролем — 61,5%, с органами охраны труда — 42,5%, а с санитарным надзором — 41,3%.
В ходе исследования были опрошены 1000 частных организаций и индивидуальных предпринимателей, занятых различными видами экономической деятельности в 28 субъектах РФ. 45,7% респондентов — индивидуальные предприниматели, 48,9% — представители малых предприятий, остальные занимаются средним и крупным бизнесом.
Согласно результатам опроса, интенсивность контрольно-надзорных мероприятий немного снизилась. Если в 2015 году в среднем в отношении каждого респондента в год проводилось 2,8 проверки, в 2016-м среднее количество проверок составило 2,5.
Эксперты РАНХиГС связывают это с введением моратория на проведение плановых проверок малого бизнеса. Так, с 1 января 2016 года предприятия с выручкой меньше 800 миллионов рублей в год и штатом до 100 человек не подвергаются плановым проверкам в течение трёх следующих лет.
Эта мера позволила серьёзно снизить административное давление на малый бизнес, сообщил RT президент общероссийской общественной организации малого и среднего предпринимательства «Опора России» Александр Калинин. Теперь аналогичные «надзорные каникулы» необходимо ввести для предпринимателей другого уровня, считает он.
«Если пять лет назад штрафы были 40 тысяч рублей, то сейчас это 100 с лишним тысяч, и плюс ввели кратность штрафов, поэтому иногда получается, что штраф в миллионы рублей накладывается на предприятие и фактически приводит к его банкротству», — констатирует эксперт.
По его словам, нужно в корне изменить подход надзорных ведомств к проверкам бизнеса, изменив уклон на консультативный.
«Сейчас сотрудники ориентированы на то, сколько они провели проверок и выписали штрафов. А должно быть так: предупредил предпринимателя о последствиях действий или бездействий, которые он делает в нарушение требований законодательных актов, дал ему время устранить эти нарушения, и только после этого штрафовать. Тогда от этих проверок будет польза», — считает Калинин.
«Надо фокусироваться на рисках»
В ходе исследования общественного мнения РАНХиГС 34,6% респондентов заявили, что регулярные проверки оказывают скорее положительное влияние на безопасность производства и качество продукции. При этом 11,2% опрошенных находят его скорее отрицательным, прежде всего в связи с наличием административных издержек. В среднем трудозатраты, связанные с одной проверкой, составляют 4,3 человеко-дня (или 10,75 человеко-дня в год).
Между тем почти половина респондентов — 48,3% — и вовсе заявили, что контрольно-надзорные мероприятия не оказывают влияния на безопасность производства, качество и безопасность продукции, создаваемые ими риски причинения вреда. К бизнесу предъявляют слишком много требований, при этом далеко не все из них способны реально улучшить работу предприятия, рассказал RT генеральный директор Национального института системных исследований и проблем предпринимательства Евгений Литвак.
«Требования в законодательстве и в нормативных актах достаточно специфические, много лишних требований, много тех, которые предпринимателям крайне сложно выполнять, и они выполняют их формально. А надо фокусироваться на тех проблемах, на тех нарушениях и требованиях, которые создают максимальный риск для потребителей. Если идти широким фронтом, то эффективность действительно будет низкой, а если фокусироваться и внедрять технологию оценки рисков, она увеличится», — считает он.
Долгожданные перемены
Глава комитета Госдумы по экономической политике, промышленности, инновационному развитию и предпринимательству Сергей Жигарев в разговоре с RT также заявил, что многие существующие проверки излишни. При этом он отметил, что в рамках реформы контрольно-надзорных органов уже сделаны значительные шаги.
Во-первых, согласно федеральному закону №246, с 1 января 2018 года все надзорные органы при организации отдельных видов госконтроля начали применять риск-ориентированный подход. То есть форма, продолжительность и периодичность проверок теперь зависят от того, насколько высокий риск потенциальной общественной угрозы несёт то или иное предприятие. Этот метод поэтапно внедрялся на протяжении нескольких лет.
Во-вторых, сообщил депутат, до конца года в Госдуме должны принять закон «О государственном контроле (надзоре) и муниципальном контроле», на разработку которого ушло более двух лет.
«Документ будет очень чётко регулировать количество проверок, возможность проведения их дистанционно и рамки для проверяющих, что конкретно они имеют и не имеют право проверять. Сейчас этот закон передали в комитет по регламенту. Я думаю, что до конца этого года его точно должны принять», — рассказал он.
Жигарев отметил, что до сих пор не было специального закона, регламентирующего контрольно-надзорную деятельность.
В августе 2017 года президент России Владимир Путин поручил сократить количество внеплановых проверок бизнеса, чтобы их число не превышало 30% от плановых, а продолжительность была не дольше 10 рабочих дней. Исключение должны составить внеплановые проверки, которые инициированы в связи с причинением вреда или возникновением угрозы жизни, здоровью граждан, ущерба окружающей среде, объектам культурного наследия, а также угрозы чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера, отмечается в поручении.
30 января в столице произошло ЧП, которое едва не закончилось трагедией. В переходе возле метро Улица 1905 года обвалились строительные леса. В результате в больницу попали 5 человек. Власти сообщили, что пострадавших в тяжелом состоянии не было. Очевидцы рассказывали, что ремонт проводили рабочие-мигранты, которые после происшествия сразу разбежались. В телеграмм-каналах появились данные, что строительство велось с технологическими нарушениями, и только чудом инцидент не закончился смертельными случаями. Переход находится в ведении государственного «Гормост», о котором его же сотрудники отзывались не лучшим образом.
Был час пик… Столица, 30 января, вечер вторника, около 19 часов. Это время – час пик, когда «офисный планктон» массово покидает рабочие места и спускается в метро. Переход возле станции Улица 1905 года, почти самый центр, относительно недалеко от Садового кольца. Вокруг полно офисных зданий, в том числе Международный Торговый Центр, откуда стекаются в подземку воротнички. Переход под Звенигородским шоссе как раз ведет в сторону метро. Тот, кто хоть раз там бывал, знает, что у перехода длинный выход (ну или вход) по наклонной под открытым небом. Но в этот раз над головами у людей были строительные леса, ибо муниципальные службы затеяли очередной ремонт.
Очевидцы, которым повезло пройти по переходу за несколько минут до ЧП, а среди них оказалась и половина редакции «Нашей версии», рассказывают, что была пробка из офисных работников, спешащих в метро. Строительная конструкция – это леса, накрытые брезентом. Последние несколько дней в столице не прекращалась метель. Во вторник температура поднялась до плюсовых значений. И не выдержав тяжести мокрого снега, конструкция рухнула на людей. Сначала информагентства сообщили о пяти пострадавших, по данным «Нашей версии», речь сразу шла не менее чем о семи. Позже власти заявили, что ранены десять человек. О пострадавших рабочих ничего не известно, и на то, видимо, есть причина, но о ней позже.
Проверкой обстоятельств происшествия, естественно, сразу же занялись следователи СКР и сотрудники московской прокуратуры. Прибыли на место и столичные чиновники. Заммэра Москвы Леонид Печатников, например, сообщил, что среди пострадавших «тяжелых» нет, но троих отвезли в больницы, в том числе и в Институт Склифосовского.Вообще-то известно, что в Склиф обычно отвозят тех, кому нужна экстренная помощь. Но, надеемся, что все будет в порядке. Заодно стало известно, что переход эксплуатирует государственное бюджетное учреждение «Гормост». Бревном по голове Представить, что почувствовали те, кто оказались под завалами, не так уж и сложно. Темнота, толпа людей, неожиданно на головы падает брезент и тяжелые доски.
Вполне вероятно, началась паника. Люди в суматохе выбираются из перехода, выводят пострадавших. В другой ситуации им помогли бы рабочие, но как пишут телеграмм-каналы со ссылкой на очевидцев, все рабочие сразу же разбежались. Говорят, это была бригада строителей-мигрантов, которые испугались за свою карьеру. И правильно сделали, потому что сейчас следователи разбираются в причинах происшествия, и вполне могут подтвердиться данные о нарушениях. Рассказывают, что элементы были скреплены не саморезами, а простым строительным скотчем. А тяжелый снег и ветер просто завершили дело: конструкция рухнула как карточный домик. Косвенно это подтверждает и видео с камер наблюдения, которое появилось в СМИ. Накрытые брезентом леса в один момент просто падают. Не то, чтобы сначала провисает одна часть, за ней другая. Нет. Рушится все сразу.
Значит конструкция действительно могла держаться «на соплях», и никому до этого не было дело: ни «Гормосту», ни нанятым рабочим. Более того, местные жители обращали внимание строителей на то, что конструкция еле держится, но от них просто отмахивались. Надежда на авось в нашей стране традиционно сильна, и ей моментально заражаются и гости из сопредельных республик. Тем более что условия труда вполне вероятно тому способствуют. За копейки на морозе ГБУ «Гормост» ранее не так часто попадало в центр внимания СМИ. Были, правда, публикации, что на организацию подали в суд столичные судовладельцы, которые жаловались, что «Гормост» одним судам разрешает швартоваться у столичных причалов бесплатно, а с других берет огромные деньги. Этой историей в свое время занималась ФАС, подозревая, что «Гормост» предоставляет одним участникам рынка более выгодные условия, чем другим. Но не будем судить за это строго. В России, а в Москве тем более, распределяющие блага часто кому-то особенно благоволят, что ущемляет бизнесменов, обойденных вниманием. Что поделать, у хозяев столичной жизни сердца нежные и влюбчивые. Но куда интереснее отзывы сотрудников организации и членов их семей. Верить ли отзывам в интернете, конечно, каждый решает сам, но после вопиющего ЧП у метро на них точно стоит обратить внимание:
«Я жена рабочего ГБУ "Гормост". Я бы хотела у вас спросить, как долго будет длиться эта несправедливость? Ребята работают с утра до вечера, горбатятся. А обедают почему-то на холоде, не разогретую пищу, это как по санитарным нормам и охране труда, это нормально?! Работают больные с высокой температурой. Больничный брать боятся, потому, что знают, что ЗП заплатят маленькую и больничный в том числе. Приходится ходить на работу больными, чтоб не урезали зарплату».
«Люди, никогда не идите туда работать! Нарушение трудового кодекса по всем фронтам, отношение к сотрудникам хамское, все начальники - бывшие военные, поэтому уверенны, что им все можно. С отпуском - вообще отдельная история. Первый отпуск ровно через год после работы. Никакого отпуска летом не будет. Эти "военные" свои жиры на море будут греть. Режим рабочего дня не соблюдается, обед может быть вечером холодный и на улице, если, конечно, повезет, а может и вовсе не быть. Так и будет человек сутки без отдыха и еды работать».
Будем и здесь критичны: сотрудники часто и не всегда справедливо высказывают претензии к работодателям. Фактом остается лишь то, что рабочим действительно приходится много трудиться на свежем воздухе, так как в ведении ГБУ находятся столичные мосты, туннели, развязки, набережные и подземные переходы. Известно, что и зарабатывают там не так уж много, а, точнее, совсем не много. Например, обычному дорожному рабочему предлагают меньше 19 тысяч в месяц, слесарь-сантехник получает там от 25 тысяч, электромонтера возьмут за 35, а инженера за 40 тысяч. Для столицы с ее ценами это крайне мало. Не будем ничего утверждать, но есть сомнение, что за такие деньги можно нанять качественных сотрудников, как обычных разнорабочих, так и квалифицированных специалистов. Уж не по этой ли глубинной причине и произошло ЧП?
Может пора перекреститься? У нас так принято: если что-то случается, то сразу же начинаются массовые проверки, кадровые выводы и другие события, подчас граничащие с абсурдом. Например, после того, как в конце прошлого года в переход въехал автобус и погибли несколько человек, власти укрепили все входы в подземку заграждениями. Массовые рейды позволяют найти множество нарушений и предотвратить возможные трагедии. Правда, происходит это после серьезных инцидентов с человеческими жертвами.
А в этот раз все обошлось. Поэтому можно предположить, что проверяющие не будут особо зверствовать. Но кто знает, сколько еще во всей нашей огромной столицы таких переходов, где такие же строительные конструкции держатся на честном слове, а рабочие-мигранты равнодушно, лениво, спустя рукава выполняют свою работу? Наверное не всем эти риски понятны. Сильные мира сего по грязным переходам, как правило, не ходят.
Арена цирка часто служит не только местом безудержного смеха или выражения бурного восторга от красивых номеров. Иногда там плачут навзрыд от того, что на глазах сотен или даже тысяч людей разбился насмерть очередной артист. Такова судьба людей, решивших связать свою жизнь с цирковыми номерами: им приходится привыкать к тому, что смерть и смех идут порой рука об руку.
Многие еще с детских лет любят ходить в цирк: полюбоваться выступлениями дрессированных животных, посмеяться над проделками озорных клоунов или затаить дыхание, глядя на сложные акробатические номера. Но не все задумываются о том, что за великолепно сыгранными номерами подчас стоят не только годы труда и репетиций, но и настоящие человеческие трагедии, причиной которых становится чья-то оплошность, нелепая случайность или животные инстинкты.
Последняя «Капля»
Весной 2013 года в цирке на проспекте Вернадского проходил номер «Капля». По сценарию группа акробатов должна была спрыгнуть с 30 метров (что соответствует восьмому этажу здания) прямо на манеж вниз головой. В полете они успевали выполнить сложные акробатические фигуры. Номер выполняла группа спортсменов из Кении. Согласно авторской задумке, первым приземлиться должен был 23-летний Каро-Кристофер Казунгу. Все шло хорошо, зрители, включая многочисленных родственников акробата, специально приехавших из Африки, были в восторге. Но падающего кенийца не задержала страховочная сетка или трос, как должны были, и он рухнул на манеж. Акробата срочно доставили в ближайшую Первую градскую больницу, врачи диагностировали у него сотрясение мозга, оскольчатый перелом первого позвоночника и ряд других травм. Казунгу чудом остался жив.
Государственная инспекция труда выяснила, что, во-первых, пострадавший не был профессиональным акробатом, а у себя на родине вместе с группой коллег занимался танцами. Во-вторых, он прыгал без страховочного троса.
В самом цирке случившееся с низкой квалификацией гимнаста не связывают: якобы лучше Казунгу «Каплю» не выполнял никто. С сеткой якобы тоже все было в порядке до выступления кенийца, а смысл номера, по словам руководителя номера воздушных акробатов в цирке на проспекте Вернадского Владимира Довейко, как раз и был в том, чтобы прыгать без страховки. В итоге официальной причиной ЧП признали бракованную сетку, а руководство цирка оплатило артисту последующее лечение.
Осенью 2012 года в столичном Центре циркового искусства 26-летняя гимнастка Татьяна Тур во время сальто неудачно приземлилась на голову. Девушка, вышедшая замуж всего за два дня до трагедии, была госпитализирована со смещением шейных позвонков. К счастью, ее жизнь и карьеру спасли врачи: после реабилитации она может выполнять трюки, если, конечно, захочет еще раз выйти на манеж.
Несчастным случаем закончилось выступление Юлии и Александра Волковых, выступавших в цирке на Цветном бульваре в Москве. В 2009 году они репетировали номер «Воздушные гимнасты на полотнах», он длится 5,5 минут и исполняется без страховки. Юлия сидела в шпагате, ноги были закреплены кольцами полотен, руками она держалась за ткань, а на ее талии были закреплены ремни, за которые держался Александр. Но в какой-то момент нога артистки выскользнула из кольца, и акробаты упали на искусственный лед (в цирке тогда проводилось и ледовое представление): Александр с шести метров, Юлия — с восьми. Пара осталась жива, но получила многочисленные травмы. После продолжительной реабилитации артисты вернулись на манеж.
В том же 2009 году в Хабаровске разбился гимнаст московского цирка «Морские звезды». 26-летний акробат репетировал номер «Полет». Его коллеги по какой-то причине не успели поймать летящего под куполом гимнаста и он, работавший без страховочного лонжа, упал на сетку. Упал так неудачно, что получил вывих шейного позвонка и повреждение спинного мозга — но остался жив.
Годом ранее двое воздушных гимнастов — Наталья Голубева и Михаил Дижечко — сорвались с 20-метровой высоты вместе с рабочим аппаратом, на котором раскачивались. Несчастный случай произошел прямо на глазах у зрителей во время выступления цирка Марицы Запашной в Ростове. Гимнасты были госпитализированы с травмами различной тяжести.
Сальто-мортале Впрочем, иногда последствия подобных ЧП бывают куда более страшными. 30 августа 2015 года цирковая наездница Анастасия Максимова с группой участвовала в представлении в спорткомплексе поселка Абрау-Дюрсо под Новороссийском.
Выполняя акробатический трюк, 24-летняя девушка выпала из седла, зацепившись ногой за стремя, после чего конь несколько раз протащил ее по арене. Затем лошадь выскочила на трибуну.
Остановить перепуганное животное смогли только через пару минут, но за это время Максимова получила несколько сильнейших ударов копытами и по голове. От полученных травм она скончалась в машине «скорой помощи».
В ходе расследования выяснилось, что в конном спорте Максимова была далеко не новичком: она занималась им шесть лет и имела многочисленные награды за спортивную джигитовку. На чемпионате мира 2012 года по этой дисциплине она получила серебряную медаль. Некоторые эксперты тогда выдвинули версию, что причиной случившегося стало нарушение техники безопасности при джигитовке: вторая нога девушки, вопреки всем правилам, была жестко закреплена в брезентовой петле. Сделано это было, вероятно, для того, чтобы было легче выполнить трюк. Но именно из-за фиксации ноги спортсмен не может вовремя соскочить с лошади.
Трагедии случались не только в новейшей истории российских цирков, но и в советское время. Одним из самых страшных происшествий стала гибель клоунессы Ирины Асмус, известной по роли Ириски в телевизионной передаче «АБВГДейка». Асмус родилась в апреле 1941 года, она чудом пережила блокаду Ленинграда. Некоторое время после окончания школы она была акробатом, но после травмы перешла в Театр имени В. Ф. Комиссаржевской, где играла Золушку, Джульетту и другие роли. Затем Ирина Асмус вернулась в цирк, но уже в качестве клоунессы: она выступала в сольных номерах под сценическим псевдонимом Ириска.
Трагедия, оборвавшая жизнь Ириски, произошла в 1986 году в цирке белорусского Гомеля. У 44-летней Асмус был эффектный трюк «Старушка на абажуре»: она вращалась вокруг своей оси под самым куполом.
Но когда клоунесса закружилась вниз головой, продев ногу в петлю и отстегнув страховку, чтобы трос не мешал движениям, она сорвалась. Тело камнем упало с 12-метровой высоты. Артистка скончалась от многочисленных переломов и внутреннего кровоизлияния. Позже выяснилось, что в машинка для вращения сломалась: после гибели циркачки данных тип механизмов был запрещен.
Инстинкты убийцы
Отдельный печальный список можно составить из погибших или пострадавших дрессировщиков. Только в российских цирках за последние 20 лет произошли несколько трагедий с участием артистов и животных. Так, в 2006 году во время номера в цирке на Цветном бульваре дрессировщик Артур Багдасаров хотел подтолкнуть палкой одного из тигров к остальным животным, но подошел к нему слишком быстро. В итоге, когда мужчина поднял руку, тигр поднял на него лапу, а потом подмял Артура под себя и сжал его голову зубами. Отогнать хищника попытались хлыстами, но отреагировал он только на несколько выстрелов из пистолета в воздух. Только на голову дрессировщика врачи наложили около сотни швов. Тигра, кстати, который от стресса даже отказался от еды на некоторое время, наказывать не стали: решили, что Багдасаров сам нарушил технику безопасности.
На дрессировщика Александра Шатирова во время выступления в уфимском цирке в 2005 году напали два льва. Один из зверей разодрал мужчине ногу, второй повалил его на манеж. Ассистенты пытались отогнать хищников холодной водой из брандспойта, однако удалось это сделать не сразу.
Примечательно, что Шатиров принципиально не давал своим питомцам специальные успокоительные средства, хотя эта практика часто используется во многих цирках: он считал, что это плохо отражается на способностях львов.
8 марта 2004 года в московском цирке на проспекте Вернадского тигр Цезарь, которого все считали безобидным (по хищным меркам, конечно) внезапно напал на беременную дрессировщицу Светлану Собенко. Женщину доставили в реанимацию с серьезными ранами и переломами, была даже угроза выкидыша, но ребенок, к счастью, родился здоровым.
Годом ранее медведь по кличке Додон напал на трех человек. Трагедия произошла в «Уголке Дурова», в помещении, где содержатся звери, когда ассистент дрессировщика Умар Закиров собирался покормить питомца. Каким-то образом Додон выбрался из клетки, загрыз Закирова, а потом напал на двух дрессировщиков — Тимура Щедова и Владимира Сошина, которые попытались остановить медведя и спасти коллегу. Закиров скончался на месте, Щедов был тяжело ранен, Сошин получил ранение кисти правой руки.
Но один из самых трагичных случаев произошел 22 февраля 2001 года, в том же «Уголке Дурова». Дрессировщик Александр Терехов репетировал с двумя слонихами — Дашей и Машей. Когда он пытался надеть на Дашу шлейку, для чего, видимо, встал на некую приступку. До сих пор неизвестно, сам ли он упал с нее, потеряв равновесие, или слониха случайно скинула его хоботом, но вдобавок Даша еще несколько раз наступила на Терехова. «Скорая» не смогла спасти артиста.
Внимательно прочитайте если не читали ранее! Реформа госконтроля идет но со скрипом и очень долго-долго еще будет идти. Так что не жалуйтесь на ошибки в проверочных листах а радуйтесь что листы наконец то сделали! Могли вообще и не сделать или сделать через 5-10 лет.
Итоги и перспективы реформы контрольно-надзорной деятельности (КНД) обсудили вчера представители бизнес-сообщества и регуляторов в рамках «Недели российского бизнеса» Как пишет «Коммерсантъ», форум прошел в рамках Недели российского бизнеса под эгидой РСПП.
Несмотря на снижение числа плановых проверок на 30%, бизнес жалуется на административную нагрузку и призывает власти оперативнее реагировать на предложения предпринимателей. Правительство, в свою очередь, планирует заняться пересмотром обязательных требований, реформой КоАП, цифровизацией и приемом отчетности в режиме «одного окна».
Госконтроль занимает четвертое место в списке проблем бизнеса — вслед за высокими тарифами и ценами, избыточными налогами и недостатком кадров, заявил вчера глава РСПП Александр Шохин на форуме «Контрольно-надзорная и разрешительная деятельность: интересы бизнеса и государства» (комитет РСПП по совершенствованию разрешительной и КНД возглавляет генеральный директор УК «Металлоинвест» Андрей Варичев).
40% опрошенных бизнес-объединением предпринимателей жаловались на давление со стороны надзорных органов,
- с плановыми проверками в 2017 году столкнулись 87%,
- с внеплановыми — 47%.
Несмотря на участие в реформе представителей бизнеса, подготовивших свыше 400 предложений, темпы их проработки властью недостаточны, заявил господин Шохин. По его словам, в первую очередь необходимы
- пересмотр обязательных требований, проверочных листов и видов контроля,
- поправки в КоАП, позволяющие заменять штрафы на предупреждения,
- и совершенствование разрешительной деятельности.
Кроме того, необходимо внедрять принцип «one in — two out» (введение нового требования только при отмене двух старых) и запустить реальную оценку фактического воздействия КНД на бизнес: не только пилотные проекты, а массовый процесс.
По словам министра по вопросам «Открытого правительства» Михаила Абызова, за год властям удалось
- систематизировать картину КНД
- и «разложить функции госконтроля по полочкам».
За два года число плановых проверок сократилось с более чем 1 млн до 450 тыс. (на 15% в 2016-м и на 30% в 2017 году). По итогам 2018 года их число должно сократиться в 2,5 раза по сравнению с 2015 годом. Однако по мере снижения административной нагрузки на первое место стала выходить излишняя бюрократизация работы надзорных органов с предпринимателями.
Поэтому одним из приоритетов работы властей в 2018 году станет внедрение технологий — вслед за ФНС, ФТС и Рострудом систему личных кабинетов планируют запустить и другие ведомства, сообщил господин Абызов. Также среди приоритетов — профилактика, которая позволит охватить в 20 раз больше поднадзорных субъектов, чем проверки, и правка КоАП в части соразмерности штрафов размеру бизнеса.
Продолжения требует и реформа внеплановых проверок — хотя их число за 2017 год, вопреки опасениям, не выросло, а несколько сократилось, оно по-прежнему превышает миллион. Законодательство не дает надзорным органам «мягких» инструментов: они обязаны провести проверку по жалобе, и этот механизм может использоваться в борьбе с конкурентами, посетовал министр. Дать контролерам новый инструментарий (включая право проводить мониторинг и запрос информации) должен законопроект о муниципальном контроле и надзоре (внесен в конце 2017 года в Госдуму), в его принятии заинтересованы и депутаты. По словам главы комитета по контролю и регламенту Ольги Савастьяновой, сейчас КНД затратна, неэффективна и ущербна для экономики. Однако, несмотря на в целом положительную оценку проекта, его еще будут дорабатывать: необходимо минимизировать субъективность подходов при реализации норм, уйдя от двойственных и абстрактных формулировок, и уточнить критерии и методологию распределения бизнеса по категориям риска, отметила депутат.
В правительстве не ждали, что к концу 2017 года удастся перевести на новые рельсы столько видов КНД. «Глаза боятся, а руки делают»,— заявил замглавы Минэкономики Савва Шипов. Развитие реформы он видит в пересмотре обязательных требований (через три года после запуска реформы предлагается отказаться от всех норм, принятых до введения оценки регулирующего воздействия) и в сокращении числа разрешительных режимов с 500 до пяти базовых (вводить новые сможет только правительство). Подготовленный министерством законопроект о разрешительной деятельности также позволит трактовать сомнения в пользу бизнеса, дает ему возможность досудебного обжалования и позволит полностью отказаться от бумаги, переведя разрешения в электронный вид.
Кроме того, в рамках программы «Цифровая экономика» предполагается реформировать и систему отчетности бизнеса: сначала сформировать реестр всех форм и требований, а затем — систему «одного окна» для отчетности. Обкатать пилотный проект по сбору данных можно будет как раз в рамках реформы КНД, отметил господин Шипов.
Средний и малый бизнес нужно прекращать «кошмарить» внеплановыми проверками, соглашается руководитель Федерального проекта по борьбе с коррупцией Виталий Бородин. При этом, обращает внимание он, федеральный закон говорит об обратном тому, что показывает практика: три года никаких проверок. Понятно, признает эксперт, что и без проверок нельзя, особенно когда идёт прямое укрытия от налогов, или хищения бюджетных средств, но когда люди создают рабочие места, платят добросовестно налоги, делают отчисления в пенсионный фонд, проверки только вредят. Президент в своём послании чётко сказал: среднему, и малому бизнесу нужно идти на встречу, и оказывать полное взаимопонимание, а у нас получается наоборот, а потом мы ищем добросовестных налогоплательщиков, сетует Бородин.
Проблемы малого и среднего бизнеса обычно начинаются на стадии открытия, рассказывает эксперт. Когда нужно пройти согласования различных контролирующих структур, пожарников, СЭС, иногда и комитета по предпринимательству районной администрации. От выстраивания отношений с этими структурами зачастую зависит дальнейшая судьба бизнеса, будут ли внеплановые проверки иметь последствия для бизнеса, или будет дан зелёный свет на незначительные нарушения. Это и есть та самая низовая коррупция, которая остаётся в тени, потому что она устраивает обе стороны.
Все это вместе взятое, указывает Виталий Бородин, создаёт неравные условия для участников рынка, и тормозит развитие конкуренции. А ведь только конкуренция является механизмом понижения цен и улучшения качества продукции. Контролирующие функции государства всегда избыточны, и никогда не нацелены на помощь предпринимателю. И если плановые проверки сократили, то внеплановые по заявлению очень тревожат бизнес сообщество, ведь это один из скрытых механизмов недобросовестной конкуренции на рынке и зачастую даже начало рейдерского захвата бизнеса.
Согласно официальной статистике, указывает, в свою очередь правозащитник, общественный уполномоченный по правам предпринимателей Александр Хуруджи, административная нагрузка на бизнес снизилась, по крайней мере это касается количества плановых проверок — за прошлый год показатель упал более чем на 30%. Похоже, власти и сами прекрасно понимают, что чересчур сильно «придушили» бизнес в этом плане. Тем не менее, различного рода выплаты, в том числе регулярные штрафы различным проверяющим органам, расходы предпринимателей ежемесячно составляют около пятой части всех трат на ведение собственного дела. Количество проверок бизнеса составляет ежегодно от двух до шести. И это одна из важнейших причин, по которой количество субъектов МСБ планомерно снижается.
Стоит обратить при этом внимание, указывает юрист, что хотя количество проверок действительно снизилось, объемы выплачиваемых штрафов растет. Следователи возместили за прошедший год ущерб по уголовным делам о налоговых преступлениях на 35 млрд рублей. И только в производстве следователей в 2017 году находились 5 тыс. 113 дел о налоговых преступлениях, которые они проводили в сотрудничестве с ФНС.
Для защиты бизнеса от проверок создаются различные системы. Например, в Москве и регионах запущена федеральная система «Набат». Каждый бизнесмен бесплатно может установить, приложение, которое можно активизировать как красную кнопку при внезапной проверке и на вызов приедут адвокаты, которые помогут безвозмездно, говорит он.
Почти каждое второе предложение о проверке бизнеса в Российской Федерации отклоняется Генпрокуратурой. Об этом, как передает РИА «Новости», заявил первый заместитель генерального прокурора РФ Александр Буксман на форуме «Контрольно-надзорная и разрешительная деятельность: интересы бизнеса и государства» в рамках Недели российского бизнеса 2018.
«Всего за девятилетний срок формирования ежегодного сводного плана проведения проверок контролерами нам было предложено для внесения в план 8,4 млн проверочных мероприятий, из которых половина — 4 млн — прокурорами отклонены, признаны безосновательными», — сказал первый заместитель генерального прокурора РФ.
Как передавало ИА REGNUM, 14 декабря 2017 г. член комитета Госдумы по контролю и регламенту Виктор Карамышев («Единая Россия») заявил, что в марте 2018 г. Госдума рассмотрит в первом чтении правительственный законопроект, принципиально меняющий механизм проверок бизнеса.
По его словам, чтобы снизить административную нагрузку на бизнес, нужны принципиально новые механизмы. В частности, отмечает он, следует наделить некоторыми видами проверок саморегулируемые организации (СРО), предусмотреть особые виды страхования, делегировать часть полномочий аккредитованным авторитетным компаниям, которые уже зарекомендовали себя как лидеры в области контроля и экспертизы
Общие выводы:
Общей картины деятельности КНД пока нет поэтому и нет системы. Каждый чиновник в КНД понимает все по -своему.
Практикуются внеплановые проверки.
Пока вся система реформы КНД только началась и эта реформа пока идет поверхностно.
Владимир Буев вице-президент "Национального института системных исследований проблем предпринимательства" Дмитрий Кравченко председатель президиума Ассоциации молодых предпринимателей Сергей Миронов ресторатор Дмитрий Сазонов заместитель председателя комитета ГД РФ по экономической политике, промышленности, инновационному развитию предпринимательства Петр Скобликов полковник полиции в отставке, доктор юридических наук Ольга Шепелева старший эксперт направления "Институты и общество" Центра стратегических разработок молодых предпринимателей
Анастасия Урнова: Здравствуйте. Вы смотрите Общественное телевидение России. Это программа "Правда". Меня зовут Анастасия Урнова. И вот тема нашей сегодняшней передачи.
Заниматься малым бизнесом в России становится все менее выгодно. С завидной регулярностью представители власти говорят о необходимости поддерживать предпринимателей, но на деле все происходит с точностью до наоборот. По-прежнему одна из основных проблем, с которой сталкиваются коммерсанты – это постоянный надзор контролирующих органов. Действия людей в погонах все чаще приводят к закрытию бизнеса и даже могут обернуться для предпринимателей тюремным заключением.
Анастасия Урнова: Историй о том, как правоохранители следят за соблюдением законов в малом бизнесе, море. И часто для предпринимателей это оборачивается серьезными проблемами: они или теряют бизнес, или несут колоссальные убытки. Для начала предлагаю посмотреть небольшой видеоролик о том, как менялась позиция власти в отношении проблемы давления на малый бизнес за последние десять лет.
Анастасия Урнова: Владимир, ну что же, очевидно, что фразе "хватить кошмарить бизнес" скоро исполняется уже очень серьезный срок, практически 10 лет. Но создается ощущение, что как кошмарили, как прессовали, так и продолжают это делать. Главный вопрос – почему?
Владимир Буев: На самом деле вот этим декларациям не 10 лет, им гораздо больше времени. Сколько себя помню с того момента, когда началось изучение малого бизнеса, и до нынешних времен, в принципе декларативность примерно одна и та же. Когда-то это давление возрастает. В середине 2000-х, кстати, оно снизилось, потому что росла в целом экономика. И кормовая база была значительно больше. Кстати, этот термин "кормовая база" уже используется в экономической науке для такого рода…
Анастасия Урнова: Анастасия Урнова: То есть это уже не просто жаргон?
Владимир Буев: Это уже не жаргон, да. В 2000-х она слегка сократилась. Первоначально 2000-е годы – это бандитские наезды, это неинституционализированное такое давление. 2000-е годы – это уже силовики большей частью. И бизнес малый и средний попадали или под местных, или по региональных, или под федеральных силовиков. То есть уже это немножко переструктурировалось. Почему – я объясню. Кушать хотят все. Зарплаты, в том числе у силовиков и контролирующих органов, формально небольшие. И это один из способов кормить свои семьи в том числе.
Анастасия Урнова: Дмитрий, но при всем при этом совершенно недавно Дмитрий Медведев сказал, что стратегическая задача для России – выйти по доле малого бизнеса в экономике на уровень, сопоставимый с развитыми странами. Я поясню, что это порядка 50% ВВП. При этом у нас сейчас, по разным оценкам, 15-20%. Насколько реалистична такая задача, и, может быть, это просто в очень долгой перспективе?
Дмитрий Сазонов: Действительно, цифры, которые вы говорите, они абсолютно точные. До 20% доли ВВП точно не дотягиваем. Хотя есть и другие показатели, в том числе по численности занятых субъектов малого и среднего предпринимательства. То есть есть много ключевых показателей, которые так или иначе отражают то, что в этот сектор начинают идти люди, что он становится эффективным, конкурентоспособным. На сегодняшний день та программа, которая есть, тот приоритетный проект национальной предпринимательской инициативы, они действительно правительством определены. Но те показатели, которые там прописаны, явно носят не амбициозный характер. И доля 50% ВВП, по нашим оценкам, комитет делал свои заключения, и мы в том числе и правительству это представляли, при таких темпах мы вряд ли уложимся в рамки дорожной карты и тех сроков, которые там прописаны. То есть необходимы кардинальные изменения.
Анастасия Урнова: Очень оптимистично.
Владимир Буев: Если можно, я поясню, некоторые вещи развею. Если брать, тождественный сам себе (первоначально это малый бизнес мерили, потом малый и средний после 2008 года), то доля малого и среднего бизнеса практически не изменилась с 1995 года. Когда считали малый бизнес, это было 15-16% ВВП. Когда добавили туда средний с 2008 года, это было примерно 19-20% (чуть больше, чуть меньше). То есть доля ВВП не изменилась. Количественно действительно малый бизнес рост. Но это как пульсирующий объект. Он как производная от большой экономики. Он рос в середине 2000-х годов, когда росла вся экономика, и скукоживался, когда экономика сокращалась. Он пульсировал вместе с большой экономикой в абсолютных цифрах. Но относительно объект, тождественный сам себе, оставался абсолютно на том же уровне. И эти 40%, о которых говорится сейчас, и 10 лет назад об этом тоже заявлялось. Если вы вспомните, 10 лет назад говорили и о 40%, и о 50%, и о 60%. То есть те сроки давно вышли.
В принципе наука говорит, что в ближайшее десятилетие, если не изменится структура экономики, никакая доля не поменяется, что бы ни говорили.
Петр Скобликов: Я бы предложил пояснить нашим зрителям то, что же такое малый бизнес. Мы запустили это понятие. Если исходить из действующего законодательства, то к малому бизнесу относятся предприятия, на которых численность работников от 16 до 100 человек.
Анастасия Урнова: А индивидуальный предприниматель?
Петр Скобликов: А индивидуальный предприниматель организует предприятие, на котором он нанимает работников. Он ведь трудится не один. Поэтому это уже организационно-правовая форма – индивидуальный предприниматель… От 16 до 100 человек. Соответственно, к малому бизнесу относятся микрофинансовые организации, управляющие компании, которые работают в сфере ЖКХ. Малый бизнес – это много чего. Сложнее разобраться с тем, а кто же такие предприниматели, на которых осуществляется давление. Казалось бы, очевидное понятие. Конституционный суд занял позицию, в соответствии с которой акционер, у которого блокирующий патент, это не предприниматель, он ведет иную экономическую деятельность. Если у акционера крупный пакет акций, который позволяет контролировать бизнес, это тоже не предприниматель. Предприниматель, как вы сказали – это индивидуальный предприниматель. И Верховный суд это понятие сделал еще шире. Он указал, что к предпринимателям относятся директора и генеральные директора. И вот такая позиция меня удивляет.
Анастасия Урнова: То есть не владельцы?
Петр Скобликов: Владельцы бизнеса нанимают наемного работника (генерального директора). Он не рискует своим имуществом, он в бизнес ничего не вкладывал. И называется предпринимателем. Хотя, в соответствии с гражданским законодательством, предпринимательская деятельность – это систематическая деятельность, направленная на получение прибыли.
Анастасия Урнова: Делаем главный вывод. Понимаем, кто в первую очередь под угрозой сейчас.
Владимир Буев: Микрофинансовый сектор не относится к малому предпринимательству, как и вообще весь финансовый сектор.
Анастасия Урнова: Хорошо, выкинули. Ольга, со всеми этими прогнозами, я бы сказала, не слишком оптимистичными, тот объем малого бизнеса, который мы сейчас видим у нас на рынке, хотя бы его удастся сократить? Потому что я начинаю бояться говорить о расширении этого сектора.
Ольга Шепелева: Сократить или замедлить его сокращение?
Анастасия Урнова: Сохранить и в идеале, конечно, еще и прирастить. Чего ждать?
Ольга Шепелева: Мне сложно говорить о каких-то экономических предпосылках для того, чтобы бизнес рос или развивался. И также я как специалист по уголовному правосудию не могу судить о тех мерах, которые могут предприниматься для стимулирования. То есть какие-то регуляторные шаги. Можно говорить только о том, что для сохранения этого бизнеса было бы действительно полезно снизить на него давление не только общерегуляторное в виде проверок и прочего, но и в том числе снизить давление, которое происходит за счет деятельности правоохранительных органов и системы уголовного правосудия в целом.
Анастасия Урнова: Хорошо. Мы обязательно чуть-чуть подробнее об этом поговорим. Люблю сначала разобраться со статистикой. Сергей, есть такие данные, что в России всего 3% малых предприятий выживают спустя 3 года своего функционирования. Вы все-таки этот рубеж преодолели. Как по-вашему, почему так происходит? В самом начале люди придумывают плохую бизнес-идею, они просто некомпетентные предприниматели? Или это такая отравленная среда?
Сергей Миронов: Да нет. На самом деле малый бизнес – это, наверное, самый рисковый бизнес, потому что туда идет очень много непрофессионалов, очень много людей, которые до конца не понимают, как себя вести в бизнесе, и очень многие пробуют себя. Если брать статистику ресторанов, то 9 из 10 ресторанов терпят крах. Это либо ребрендинг, либо замена владельца, продажа. То есть с ними что-то происходит, люди теряют деньги. И по сути это непрофессионализм в первую очередь. Во вторую очередь это то, что ты начинаешь сталкиваться с теми реалиями, на которые ты совершенно не рассчитываешь.
Анастасия Урнова: Как например?
Сергей Миронов: Как, например, наше законодательство. Потому что я считаю, я в этом убежден, что основная проблема – это не проверки, не давление на бизнес. А основа – это сложнейшее законодательство, сложнейшие нормы, сложнейшие сочетания этих норм, которые малый бизнес просто не в силах выполнить. И если ты занимаешься малым бизнесом, то ты априори уже виноват. Априори виноват, что им занялся. Потому что те нормы, которые есть, ты просто не выполнил. Проверки должны быть. Как без них? Просто надо сократить нормы и сделать их выполнимыми для бизнесменов. Тогда все будет в порядке.
Дмитрий, вы согласны, что те проверки, с которым сейчас сталкивается бизнес, как бы вы их охарактеризовали? Они избыточные, они совершенно адекватные, бизнес нужно контролировать, иначе он станет опасным для потребителей, или мы чаще сталкиваемся просто с произволом проверяющих органов?
Дмитрий Кравченко: Есть действительно адекватные проверки, обоснованные. Например, если предприниматель обналичивает деньги и делает это так нагло, что это не может никак пройти мимо надзорных органов.
Анастасия Урнова: Разумеется. Для этого они и существуют.
Дмитрий Кравченко: Здесь никаких вопросов. И таких предпринимателей действительно надо ловить. Например, я тоже занимаюсь предпринимательской деятельностью. Если мой конкурент обналичивает деньги, имеет некие преимущества, больше прибыли, больше денег инвестирует в развитие, для меня это большой минус. Я либо тоже должен обналичивать деньги, либо я не должен этого делать, но и он не должен. Мы все должны быть в равных условиях.
Анастасия Урнова: В таком случае вы обращаетесь в правоохранительные органы, инициируете проверку вашего конкурента?
Дмитрий Кравченко: Конечно, нет.
Анастасия Урнова: Почему конечно?
Дмитрий Кравченко: Ну, зачем? Человек сам выбирает свой предпринимательский путь. Он в любом случае до чего-то доведет – до хорошего или до плохого.
Анастасия Урнова: Вы очень честный предприниматель, потому что говорят, что довольно часто в конкурентных войнах обращаются в правоохранительные органы, инициируют проверку. И даже поговаривают, что правоохранители, когда приходят к человеку, по поводу которого есть заявление, они даже не знают, что, возможно, они являются фигурантами этих корпоративных войн. Есть ли у вас представление о том, насколько это правда, как часто мы можем такие истории встречать, насколько правоохранители такие прям уж ничего не знающие? Может быть, вы, Петр, знаете?
Петр Скобликов: В связи с вашим вопросом я хочу сделать реплику. Вы знаете, изолированное рассмотрение некой проблемы с игнорированием смежных, примыкающих, имеющих те же корни, в которых фигурируют те же субъект, не очень продуктивно. Потому что тогда мы приходим к однобоким выводам и применяем однобокие меры.
И с той проблемой, о которой вы меня спрашиваете, а именно использование уголовного процесса для разборок с конкурентами, для вымогательств с предпринимателей, для того, чтобы отнять бизнес, эта проблема есть, она серьезная. И, соответственно, с такими правоохранителями нужно бороться, нужно расследовать их преступную деятельность и помещать в места лишения свободы.
Но есть две смежные проблемы, которые не замечаются. Они заключаются вот в чем. Добросовестные предприниматели, которые пострадали от преступлений своих коллег по цеху, им очень сложно добиться возбуждения уголовного дела. Как раз под теми лозунгами, которые сейчас ведутся: "Избавьте бизнес от давления, здесь гражданско-правовые отношения, споры надо разрешать в суде, ты пострадал от преступления". А доказательства ищут правоохранительные органы. Они формируют обвинение. Они выходят в суд. Добиться уголовного дела крайне сложно. Не говоря уже о привлечении к уголовной ответственности. Вторая проблема заключается в том, что от недобросовестного бизнеса страдают те, ради которых по сути бизнес и создан – это потребители бизнеса, покупатели товаров, потребители услуг, работ и так далее. И если они пострадали от злонамеренных предпринимателей, им тоже крайне сложно возбуждения уголовного дела. И эти проблемы присутствуют рядом.
И что предпринимает законодатель? Законодатель выбил предпринимателей в некое привилегированное сословие. Если предприниматель совершает преступление, у него ряд поблажек, ряд привилегий, в отличие от других преступников, которые их не имеют. Но тем самым мы отбрасываемся в феодальное общество.
Анастасия Урнова: Хорошо. Поняли вас. Спасибо большое. Но раз мы заговорили о том, что все-таки так или иначе нужно искать баланс интересов между предпринимателями и потребителями, мы уже начали говорить о том, что есть еще большое количество административных издержек и сложных правил. Тут актуально, я думаю, вспомнить, что сейчас в стране идет большая масштабная реформа контрольно-надзорной деятельности. И сейчас у нас по телефону на связи со студией заместитель руководителя проектного офиса по реализации реформы контроля надзорной деятельности. Тумун, здравствуйте.
Тумун Цыдыпов: Здравствуйте.
Анастасия Урнова: Тумун Леонидович, скажите, пожалуйста, по-вашему, как нам скорее карающую систему переформатировать в систему предотвращения риска и все-таки сделать так, чтобы она помогала нам предотвращать причинение вреда и ущерба?
Тумун Цыдыпов: Для этого и спроектирована приоритетная программа реформы контрольно-надзорной деятельности, для того чтобы трансформировать во многом архаичную систему госконтроля, которая нацелена на поиск нарушений и работала бы уже впоследствии на предотвращение. И для этого в рамках программы реализуются большие направления внедрения риск-ориентированного подхода, оценка результативности, когда для контрольных органов ставятся новые ключевые показатели эффективности, связанные с предотвращением рисков, и большая системная работа по расширению профилактики в практике контрольных органов.
По сути это целые изменения культурных пластов в среде контрольно-надзорных органов, в среде рядовых инспекторов, которые должны быть подкреплены системными, нормативными, методическими инструментами. Именно для этого у нас в стране реализуется реформа контроля и надзора.
Анастасия Урнова: Тумун, я правильно понимаю, что это ведет к тому, что так или иначе будут систематизированы и синхронизированы между собой те правила, с помощью которых сейчас проводятся контроль и надзор, в том числе и министр Абызов говорил о том, что часто происходят те или иные нарушения бизнеса, просто потому что правила запутанные, разобраться в них невозможно, они должны стать стройнее, и тем самым вообще бизнес-климат улучшится.
Тумун Цыдыпов: Совершенно верно. Пересмотр правил контроля, который обеспечивают контрольно-надзорные органы – это суть всей работы. Потому что невозможно модернизировать работу, если ты обеспечиваешь старые правила. Проблема с обязательными требованиями состоит в том, что (если сказать образно) этот сад зарос за много-много лет, и его долго никто не приводил в порядок. Нужен по сути садовник, который бы обрезал лишние ветки, актуализировал те нормы, которые уже устарели, убрал пересечение и дублирование. Страдает от этого не только бизнес, но и сами контролеры. Поскольку обеспечить выполнение противоречащих друг другу норм чрезвычайно сложно, без того чтобы нарушить сам закон.
Анастасия Урнова: Собственно, возникает ощущение, что многие проверки проходят скорее для галочки. Недавно проходил опрос среди предпринимателей, которые, естественно, являются объектами этих самых проверок, и большая часть из них говорит то, что после проверки никаких изменений по факту у них в деятельности не происходит. Если мы, например, говорим о повышении безопасности производственного процесса, то практически 62% говорят: "Слушайте, ничего не изменилось. Пришли, проверили. Деньги государство на проверку тратит. Предприниматели ресурсы тратят. Ничего не меняется". Стоит ли ожидать, что реформа сделает эти проверки более эффективными?
Тумун Цыдыпов: Конечно, стоит, потому что те случаи, которые вы описали, о которых, очевидно, говорит бизнес в рамках опросов, свидетельствуют о том, что контрольные органы все-таки ходят на те предприятия с проверками, которые не представляют значительной опасности, и от этих проверок на самом деле не изменяется ни подход, ни уровень опасности.
Анастасия Урнова: Хорошо. Тумун, спасибо вам большое, что были с нами, ответили на основные вопросы. Я так понимаю, что у экспертов к вам вопросов нет. Тумун, прощаемся с вами. Напоминаем, что на связи со студией был заместитель руководителя проектного офиса по реализации реформы контрольно-надзорной деятельности. Дмитрий, какие-то пояснения к теме.
Дмитрий Сазонов: Коллеги сейчас уже говорили, что во всем виновато законодательство. На самом деле термин "законодательство", так же как термин "власть" – это упрощенная модель, на которую можно смотреть… "Вот человек представитель власти – и все". Мы прекрасно понимаем, что как власть делится на разные ветви, так и законодательство делится на законы и, допустим, нормативные акты или подзаконные акты. И в том числе если говорить про реформу контрольно-надзорной деятельности, о которой сейчас стали говорить, то как в текущей ситуации происходит? Это даже не для галочки делается. Это делается для палочки. Потому что система называется "палочная" в народе. Потому что этими палками контролеры зарабатывают себе в том числе ту самую зарплату своим детям, поскольку это показатели, оценивающие эффективность их деятельности. Правильно сказал Тумун по поводу того, что реформа нацелена на реализацию по сути двух стратегических вещей. Первая – это реализация риск-ориентированного подхода. В чем он заключается, если говорить человеческим языком? Он заключается в том, что у нас, по оценкам бизнес-сообщества, порядка 2 млн контрольно-надзорных требований. В принципе это не уложится ни в одной голове. Я не знаю такого человека, который бы знал все эти 2 млн требований. Какие предложения, если говорить о том, как сегодня бизнес или в том числе и мы как законодатели… У нас в конце 2017 года прошли парламентские слушания как раз по теме контроля и надзора. И предложения заключались в следующем.
Вот был пример с запущенным садом. Мы приводили пример с гильотиной. То есть нужно отрезать все, что сильно устарело. Принцип был такой. И он сейчас уже реализуется поэтапно. В первую очередь отрезали те требования, которые были в Советском Союзе. То есть просто приняли решение, что отрезаются требования, которые были в Советском Союзе. Дальше требования, которые принимались до 2000 года. И так далее. При этом отрезании, отбрасывании требований, если какой-то контрольно-надзорный орган считает, что требование достойное, оно очень важное с точки зрения ценностного подхода, который сейчас в рамках этой концепции закона декларируется, ценность – это жизнь, здоровье наших граждан, это сохранение имущества, собственности государства, экологии, природы, среды обитания, в которой мы живем. Вот это те ценности, которые должны лечь в приоритет этого закона. Если эти требования не попадают как требования, которые решают эту проблему, их нужно убирать полностью. Поэтому принцип такой гильотины – отбросить все эти требования.
Анастасия Урнова: Поняли. Вы начали говорить про палочную систему. Хочу в ней разобраться получше. Хотелось бы понять на примере. Если мы говорим о ФАС (Федеральной антимонопольной службе), о пожарной безопасности, каким образом они отрабатывают эти свои палки на бизнесе? Может быть, кто-то с этим сталкивался лично? Были такие примеры, нет?
Дмитрий Кравченко: Конечно. Вы назвали как раз такие ведомства, которые очень часто приходят к предпринимателям с проверкой.
Анастасия Урнова: Не просто так я их привела в пример.
Дмитрий Кравченко: И, повторюсь, часто это обосновано. Например, когда мы видим, что сгорел очередной торговый центр и погибли люди, тут вопрос к пожарным органам.
Анастасия Урнова: Это сложно назвать малым бизнесом.
Дмитрий Кравченко: Почему? Торговые центры разные бывают. Бывают до 1500 квадратов.
Анастасия Урнова: Смотрите, есть интересная история. В небольшом городе был один индивидуальный предприниматель. Он открыл на главной площади батут. И там можно было прыгать за 50 рублей. Появился второй индивидуальный предприниматель, тоже открыл батут и тоже сказал: "Можно прыгать за 50 рублей, но только прыгать можно бесконечное количество времени". Первый предприниматель решил: "Ну ладно, и у меня тоже так можно будет". В общем, одинаковые условия. Приходит ФАС и говорит: "Ребята, а почему у вас одинаковая цена?". Ребята объяснить это не могут. В итоге их обоих наказывает антимонопольная служба. Насколько это адекватно? Почему они на этом концентрируются? Или вообще так и надо было сделать?
Дмитрий Кравченко: Мне даже странно слышать, что по этому случаю пришел ФАС и что-то начал…
Анастасия Урнова: Я тоже удивилась.
Дмитрий Кравченко: В этой истории был третий какой-то предприниматель, который хотел поставить батут.
Владимир Буев: На действительно серьезные монополии такая структура, как ФАС…
Анастасия Урнова: Говоря на жаргоне – наехать сложно.
Владимир Буев: Кстати, одна из эффективных структур. Совершенно верно – наехать сложно в силу понятных причин. Поэтому проще идти в малый и средний бизнес. У меня есть еще два комментария по регуляторике и риск-ориентированному подходу. Ведь законодательство, которое будет создано по риск-ориентированному подходу, в том числе контроле и надзоре, не решит всех проблем. Потому что все эти нормы, регуляторика, размыты среди разных законов.
Если помните, в свое время (2007-2008 годы) стали активно бороться с коррупцией. Какой закон был принят Госдумой? О том, чтобы все органы, организации в своих штатах, структурах предусмотрели ответственного человека за борьбу с коррупцией, разработали стандарты, процедуры. И вот эти спящие нормы начали всплывать только в конце этого – в начале следующего года, когда Генпрокуратура пошла по малому бизнесу и стала спрашивать их: "А где у вас ответственный за антикоррупционную деятельность в вашем микропредприятии с 3 человеками?". И понятно, что формально готовят пакеты документов. Кто не подготовил, того штрафуют, административное наказание накладывают.
Второй вопрос касается внедрения риск-ориентированного подхода в контроль и надзор. Я как хорошо информированный оптимист хотел посмотреть на историю вопроса.
Анастасия Урнова: Давайте как-то максимально коротко, потому что очень не хочется уходить. Мы просто отдельно уже обсуждали эту реформу.
Владимир Буев: Хорошо. 2001 год – закон о защите прав юридических лиц, индивидуальных предпринимателей по контролю. 2007-2008 годы – новая итерация этого закона. Защита прав юридических лиц, индивидуальных предпринимателей сначала в госконтроле, потом и в муниципальном контроле. Что изменилось? Особо ничего. Статистика показывает, что объем этого контрольного давления не спал.
Анастасия Урнова: Ольга, хотела у вас узнать, насколько часто мы сталкиваемся с коррупционной составляющей, когда приходит та или иная проверка, и в итоге начинают, может быть, чего-то вымогать…
Ольга Шепелева: А мы не знаем. Мы не можем это померить.
Анастасия Урнова: Примерно мы же можем понять уровень коррупции в стране. Может быть, и здесь есть какие-то методы.
Ольга Шепелева: Вы знаете, я сейчас навскидку не могу назвать таких исследований, которые посвящены именно замерам размеров коррупции именно при осуществлении контрольно-надзорной деятельности. Но я бы хотела немножечко дополнить…
Анастасия Урнова: Когда приходят какие-то еще правоохранители.
Ольга Шепелева: Дополнить проблему, которая была связана с давлением административного законодательства. Потому что, помимо количества требований, очень важная вещь – это частота их изменения. Потому что у любого добросовестного предпринимателя должна быть возможность успеть выполнить те требования, которые возникают. Мы в прошлом году (Центр стратегических разработок) совместно с информационно-правовой системой "Гарант" провели подсчет… Была такая абсолютно статистическая работа по частоте внесения поправок в ключевые отраслевые законы и кодексы. И частота внесения поправок потрясает воображение. И, что характерно, особенно часто меняется у нас три документа. Это кодекс об административных правонарушениях (который как раз связан в том числе и с ответственностью юридических лиц и предпринимателей за различные ненадлежащие действия и несоблюдение тех или иных правил), уголовный кодекс и уголовно-процессуальный кодекс, а также налоговое законодательство.
И когда мы обсуждали этот вопрос с предпринимательским сообществом, там одна из реакций была, что, действительно, "нам не дают времени выполнить правила". Более того, некоторые поправки принимают, например, в налоговое законодательство, меняющее отчетность, их принимают буквально за очень непродолжительное время до периода подачи отчетности. И при этом новые формы отчетности… Потому что есть же некоторое время между тем, когда принимается закон и потом выпускаются все нормативные документы, все формы, бланки и так далее, и новые уточняющие требования. Так вот, это принимается буквально под самый налоговый период, и дальше несчастные бухгалтерия и предприниматели пытаются за оставшуюся до сдачи отчетности неделю освоить эти новые правила. И это происходит в самых разных областях. И поэтому мне кажется, что успех, например, любой реформы в сфере контрольно-надзорной деятельности – это не только расчистка заросшего сада, но и необходимость что-то сделать, с тем чтобы он не зарастал снова, и, в частности, чтобы не было этого так называемого вариативного законотворчества. Когда у нас, условно говоря, прогорела одна туристическая фирма, большой скандал, пострадавших много, но начинается зачистка вообще всего поля, связанного с туризмом. Произошла одна проблема, действительно трагическая – в детском лагере погибли дети из-за ненадлежащей организации детского отдыха. И теперь фактически требования пересмотрены так, что и родительское, и туристическое сообщество говорит, что сейчас детский отдых больше невозможен.
Анастасия Урнова: Ну да. Сергей, вы как представитель честного бизнеса, как справляться с таким лавинообразным и непредсказуемым законодательством?
Сергей Миронов: Практически невозможно. Дело даже не в том, что мы не успеваем адаптироваться. Это повышает нагрузку. Допустим, ресторан с штатом 20 человек. За последние несколько лет этот ресторан должен ввести нового бухгалтера, потому что новые нормы по алкоголю, кто-то должен этим заниматься. Необходим еще человек. Он должен держать дополнительно кадровика, потому что россиян не хватает. А чтобы брать иностранцев, надо ездить, ставить печати, тратить очень много времени. Должен держать инспекторов по охране труда, потому что все эти нормы выполнить просто невозможно, надо заполнять все журналы. И должен держать юриста. То есть дополнительные 4 единицы, которые едят фонд оплаты труда.
Анастасия Урнова: Причем, очень серьезно.
Петр Скобликов: Возможно, не одного юриста. Потому что у юристов узкая специализация.
Сергей Миронов: Хотя бы одного. То есть на 20 человек штата я набираю еще 4 специалистов, без которых я просто не смогу выполнять. И даже набрав их, я все равно не смогу выполнить эти нормы. Потому что те 2 млн норм, о которых мы говорим, они невыполнимы. Скажем, в Казахстане их сократили до 60 000. И то их много. А у нас 2 млн.
Анастасия Урнова: Но при этом эксперты говорят, что сейчас по сути любой проверяющий, который к вам пришел, если он хочет, он может закрыть ваш бизнес. Получается, что так.
Сергей Миронов: Так и есть. К сожалению, мы нормы выполнить не можем. Мы просто даже не знаем. Эти 2 млн норм даже изучить невозможно. Не то, что их выполнить. Дальше очень много норм пришло из Советского Союза. И они практически невыполнимы.
Дмитрий Сазонов: Идеи, предложения по поводу сокращения норм, какой-то здравый подход вообще к использованию этих норм. Первый подход – это гильотина. Второй подход – это принцип чек-листов, проверочных листов. Он используется везде за рубежом, в том числе в сфере деятельности, например, ресторанной. Там 10-12 понятных требований, которые есть у инспектора в проверочном листе. Предприниматель о них должен знать. То есть это те требования, которые общеприняты, установленные и малый бизнес с ними ознакомлен. Он проверяет только по этому списку, ни по какому другому. Так принято за рубежом. Это международная практика. И в этом смысле это одно из предложений, которое сегодня мы обсуждаем в рамках законопроекта по контролю…
Анастасия Урнова: Давайте чуть-чуть больше поговорим о том, как это все происходит в жизни. У нас есть сюжет о том, как к одному предпринимателю пришли проверяющие органы, и что они у него попросили, чтобы эта проверка прошла успешно.
Анастасия Урнова: Соответственно, герой сегодняшнего ролика у нас в студии. Ольга, может быть, вы знаете, чем же такая позиция "я буду защищаться и не пойду на поводу у вымогателей" обычно оборачивается для предпринимателей?
Ольга Шепелева: Насколько я понимаю, это не очень типичная позиция.
Анастасия Урнова: К сожалению или к счастью?
Ольга Шепелева: Сложно сказать. Личные риски и личные последствия могут быть достаточно серьезными. Почему? Потому что если по какой-то причине те органы и структуры, то есть прокуратура, управление собственной безопасности, следственные органы, если они придут к выводу, что в данном случае никаких нарушений не было, что никто не просил никакие карты, что все было абсолютно законно…
Анастасия Урнова: К такому выводу они прийти могут.
Ольга Шепелева: Они могут прийти к такому выводу. Мы не знаем, к какому выводу они придут. Но могут к такому прийти. То в этом случае у нас…
Петр Скобликов: Это называется "заведомо ложные показания". Донос о совершении преступления. То, что в сюжете звучало – это вымогательство взятки со стороны должностных лиц. Это тяжкое или особо тяжкое преступление в зависимости от определенных подробностей.
Анастасия Урнова: Никому не хочется на нем попасться.
Ольга Шепелева: Дело в том, что обвинение, тем более публичное, в таком преступлении должностного лица – это тоже само по себе уголовное наказуемое деяние. И в принципе есть ситуации, не единичные, правда, они касаются не бизнеса в основном, а вот если мы посмотрим просто прессу, ситуации, когда граждане жалуются на сотрудников правоохранительных органов, например, что их побили, грубо с ними обошлись или еще что-то такое произошло, довольно часто, если не возбуждается уголовное дело в отношении самих сотрудников, то возбуждается дело в отношении гражданина за заведомо ложный донос, или их преследуют за клевету.
Анастасия Урнова: Сергей, сейчас есть какие-то изменения в ситуации?
Сергей Миронов: Идет следствие. На самом деле установлено уже очень много интересного.
Петр Скобликов: А что, уголовное дело возбуждено?
Сергей Миронов: Нет. Предварительное.
Петр Скобликов: Тогда не идет следствие. Идет доследственная проверка. А как давно она идет?
Сергей Миронов: Она идет, наверное, с момента заявления. С 12 числа.
Анастасия Урнова: С какого месяца?
Сергей Миронов: Она идет с 12 января. Уже есть установленные вещи. Установлено, что проверка явилась без предписания. Постановлено, что то предписание, которое было предъявлено после того, как мы отказались дать карты, написано неверно, даже не указано юридическое лицо, оно писалось второпях. Очень странно то, что проверка осуществлялась в пятницу. Очень странно потому, что цель проверки, как было заявлено – выявление нелегалов. Проверки обычно проходят не в пятницу, а в четверг или в среду, чтобы на следующий день можно было передать дело в суд. Если проверка прошла в пятницу, в субботу-воскресенье суд не работает, и через 48 часов их обязаны отпустить. Поэтому как таковых проверок в пятницу не делают.
И там вообще очень много странностей. Там господин Касимов, который это делал, ушел на больничный и не возвращается оттуда. Кроме того, мы понимаем всю эту ответственность. Но вопрос такой. Это все-таки наша четкая гражданская позиция. И мы будем идти до конца. Мы сразу заявили, что готовы пройти полиграф. Мы сразу дали всю информацию, которая была. И сразу с первого дня начали сотрудничать с теми людьми, кто осуществляет проверку.
Петр Скобликов: Анастасия, возможно, не обратили внимания участники. Но сейчас фактически был показан еще один способ борьбы с тем злом, которое обсуждается. Если предприниматели, которые становятся жертвами недобросовестных, злонамеренных правоохранителей, будут не давать взятки, а обращаться за защитой – последовательно, настойчиво.
Анастасия Урнова: Важный вопрос – обращаться за защитой к кому?
Петр Скобликов: Это прозвучало в данном случае. Во-первых, такие преступления… следователям следственного комитета. Во-вторых, в следственном комитете нет оперативных сотрудников. Поэтому если предполагается, что преступления (вымогательство взятки или другие) совершили полицейские, надо обращаться в службу безопасности Министерства внутренних дел. Если это не сработало, можно и нужно обращаться в ФСБ, потому что там есть управление М по надзору за государственными органами и борьбе с коррупцией. И это тоже может быть эффективно. А сейчас хочу высказать уважение Сергею Константиновичу не только за его позицией, но и за его действия, потому что это как раз есть очищение бизнеса от необоснованного административного давления.
Анастасия Урнова: Смотрите, есть вот такая форма, когда взятки вымогают. Мы поняли, что нужно жаловаться, жаловаться, все-таки не идти на сделку с нечестными правоохранителями. Я так понимаю, огласка здесь тоже довольно значительную роль играет и помогает защитить себя. Потому что, когда уже об этом говорят, наверное, сложнее заниматься…
Петр Скобликов: Вы сейчас еще один метод защиты затронули. Смотрите, в подводке к передаче упомянули яркое дело. В Зеленограде было в 2014 году. Выпустили из СИЗО предпринимателя, которого арестовали по обвинению в нарушении авторских прав, а он рисунок леопарда изображал на ткани.
Анастасия Урнова: Права леопарда были серьезно нарушены.
Петр Скобликов: На эту тему была публикация в "Московском комсомольце". Там было указано, что "мы запросили следственный комитет и прокуратуру по этому делу – нам не ответили". А дальше журналисты бросили тему. Так вот, за недобросовестными контролерами и правоохранителями должно надзирать гражданское общество. Через какой механизм? Через журналистские расследования. По закону о СМИ у журналистов есть соответствующие полномочия. Я хочу обратиться. Уважаемые журналисты, вы не бросайте ваши расследования. Вы запрашивайте информацию, комментируйте, запрашивайте вновь. Обращайтесь в Государственную Думу, чтобы депутаты направляли депутатские запросы. И не бросайте эту тему.
Владимир Буев: Действительно , очень нетипичный случай. Во-первых, это, скорее всего, уникальный случай для Москвы, Санкт-Петербурга и еще пары-тройки городов. В регионах это абсолютно не типично, поскольку органы контроля (кстати, силовики не входят в органы контроля, это совершенно отдельный сюжет) между собой, как правило, связаны. Более того, каждый предприниматель что-нибудь нарушает в силу зарегулированности нашего законодательства. Если ты начнешь кричать об этом не в Москве, тебя быстро тут же прижучат другие органы. Это, к сожалению, нетипичная история. Очень нетипичная.
Анастасия Урнова: Есть еще одна серьезная проблема. Стали говорить о том, что предприниматель из Зеленограда 1.5 года провел в СИЗО. По крайней мере, в СМИ так пишут. Я бы хотела, чтобы вы либо подтвердили, либо опровергли. Распространялась следующая практика. Предпринимателей привлекают не по экономическим статьям, где их не могут посадить в СИЗО, они должны продолжать свою экономически полезную для страны деятельность. Их привлекают по статье "Мошенничество" или по популярной статье 210 уголовного кодекса "Организация преступного сообщества и участие в нем". Это так? Почему так делают, кому это надо?
Петр Скобликов: Дело в том, что экономические преступления нередко носят организованный характер. А если речь идет не о малом бизнесе.
Анастасия Урнова: Как может быть не организованный характер? Группа людей работает на предприятии. У них есть…
Петр Скобликов: С юридической точки зрения, организованный характер – это не обязательно если есть группа. С точки зрения уголовного закона, может быть группа неорганизованная, может быть группа по предварительному сговору, может быть организованная группа, может быть преступное сообщество или преступная организация.
Анастасия Урнова: Давайте я просто поясню для телезрителей, почему это важно. Потому что когда мы говорим об этих статьях, предпринимателя могут посадить в СИЗО на 1.5 года и вести какие-то следственные действия, а дальше суд может решить, был он виновен, был он не виновен, могут вообще никакого состава преступления не найти, но человек 1.5 года сидит в заключении. Это раз. Два – это автоматически прибавляет годы к тому сроку, которому человеку могут дать. И в итоге за то, что, например, была налажена какая-нибудь небезопасная транспортировка грузов, человек может сесть на 12 лет…
Петр Скобликов: То, о чем вы говорите, невозможно. Дело в том, что статья 210, которую вы упомянули, она может быть вменена, если доказано, что преступная организация или преступное сообщество систематически совершает тяжкие преступления. А вы сейчас сказали о преступлении небольшой степени тяжести. И здесь в совокупности вменить статью 210 невозможно.
Анастасия Урнова: То есть если кто-то долго и упорно небезопасно провозит какие-нибудь грузы, например…
Петр Скобликов: 210-я не подойдет. Это будет неправильная квалификация. Она не пройдет через суд.
Ольга Шепелева: Мне кажется, сейчас, вдаваясь в обсуждение квалификации конкретных статей, мы немножечко уходим от основной проблематики. Дело в том, что в принципе у нас так сейчас устроено законодательство и отчасти подходы, причем, не только правоохранителей, а в том числе юристов и гражданского общества, они устроены так, что многие практики ведения бизнеса совершенно обычные, не сопряженные с умышленным причинением вреда другим людям, то есть контрагентам или потребителям, или кому бы то ни было еще, эти практики могут быть описаны в терминах уголовного права. Например, мошенничеством, в частности, рассматриваются ситуации, когда человек кредитовался, взял кредит, по какой-то причине он не смог его полностью вернуть, например, прогорел, это может быть квалифицировано… Причем, казалось бы, это довольно естественный риск, причем, риск как для банка, который принимает решение о кредитовании конкретного человека или конкретного бизнеса, так и для бизнеса, то есть бизнес может разориться. Если бизнес разоряется, он не в состоянии выплатить свои долги и выполнить все свои обязательства перед кредиторами. Может, иногда только частично.
И существуют ситуации, когда эта неспособность выполнить свои обязательства рассматривается как мошенничество.
Анастасия Урнова: И к чему приводит?
Ольга Шепелева: К привлечению человека к уголовной ответственности.
Анастасия Урнова: В тюрьму.
Ольга Шепелева: Не обязательно в тюрьму.
Анастасия Урнова: Может получить условный срок.
Ольга Шепелева: Бывает по-разному. Но, тем не менее, эта ситуация возможна. Например, можно рассматривать как растрату… Это, правда, не совсем предпринимательство, но это смежная вещь. Рассматривать как растрату ситуацию, когда человек, сотрудник, который работает на выезде, осуществляя какие-то услуги, не оприходовал своевременно, не задокументировал поступление определенной суммы, не очень большой, за оказанные услуги. Этот человек привлекается за растрату, хотя речь идет, условно говоря, о 1500 рублей.
Или, например, ситуация, связанная с контрольно-надзорной деятельностью. Вот пришла проверка. Она нашла какие-то нарушения. В этом случае штраф может быть наложен на предприятие, а может быть наложен на руководителя или на какое-то ответственное за этот участок деятельности лицо. При этом штрафы на человека, как правило, меньше, чем штрафы на предприятие. Естественным образом договариваются о том, что давайте наложим штраф на руководителя.
Анастасия Урнова: Сэкономим?
Ольга Шепелева: Да, мы таким образом экономим. И дальше человек понес наказание, был оштрафован за то, за что не всегда обязательно он отвечает. И дальше ему этот ущерб хочется как-то компенсировать.
Анастасия Урнова: Он себе выплачивает премию.
Ольга Шепелева: Если он выплачивает себе премию, это нормально. Это законно. А вот если он, например, со счета предприятия оплачивает этот штраф, то это тоже будет растрата.
Анастасия Урнова: И тоже, соответственно, привлечение к ответственности.
Ольга Шепелева: Да, это тоже уголовная ответственность.
Анастасия Урнова: Дмитрий, если звезды зажигаются, значит, это кому-то нужно. Кому нужно привлекать лишний раз к уголовной ответственности тех, кого, в общем-то, можно было и не привлекать?
Дмитрий Сазонов: Сейчас коллеги говорят, что это нетипичная ситуация, что человек, который пытается как-то защитить свои права и борется… На самом деле я не соглашусь… Потому что я сейчас как депутат, у меня одномандатный округ, но ко мне идет огромное количество обращений, люди приходят на прием, письма пишут. И это нормально. И это хорошо, я бы даже сказал. Потому что все, что касается подхода с гласностью… Просто гласность может быть разная. Когда СМИ приходят и начинают раскручивать эту ситуацию, и весь мир узнает, это одна гласность. Когда они двигаются по пути уполномоченных органов, которые могут разобраться в этой ситуации, в том числе депутатов Государственной Думы, это же тоже правильно, это же тоже нормально. А давайте не будем представлять наших предпринимателей как каких-то безвольных людей, которые готовы соглашаться с любой проверкой…
Анастасия Урнова: Они просто хотят сохранить бизнес и, допустим, не оказаться на 1.5 года в СИЗО.
Дмитрий Сазонов: Они ведь не из космоса у нас свалились. Они все свои граждане, которые по разным причинам начали заниматься бизнесом. У них разный опыт. Проблема знаний и компетенций носит один из ключевых характеров. Если у тебя действительно такая серьезная проблема возникла и ты не можешь сам защититься, привлекаешь юристов. Да, это дополнительная нагрузка.
Анастасия Урнова: Вы говорите о том, что к вам обращаются. Кому надо лишний раз заводить уголовное дело?
Дмитрий Сазонов: Всегда есть заинтересованное лицо. Большей частью это личная заинтересованность. Либо с точки зрения своих личных отчетов, например, отчитаться по своей должности, что ты действительно завел такое-то количество уголовных дел… А иногда это действительно коррупционный характер…
Анастасия Урнова: Сейчас же сам следователь может получить от 5 до 10 лет за неправомерно возбужденное уголовное дело. Если бизнес понес еще и большой ущерб, то тем выше ответственность. Но при этом, что интересно, с ноября существует этот закон, а еще пока что никто не понес такую ответственность.
Дмитрий Сазонов: Совершенно верно.
Анастасия Урнова: Почему?
Дмитрий Сазонов: Помните, президенту докладывали, и он выступал в послании Федеральному Собранию, говорил, что у нас из нескольких сотен тысяч уголовных дел до суда доводится 15%.
Анастасия Урнова: Да, 83% фигурантов теряют свой бизнес или разоряются.
Дмитрий Сазонов: То есть причина бывает ведь в том числе не обязательно довести до тюрьмы, а просто получить какую-то материальную выгоду.
Анастасия Урнова: То, о чем мы начали говорить о коррупции.
Дмитрий Кравченко: В этой истории больше всего настораживает то, что предприниматель начинает заниматься нетипичными для себя вещами. То есть он должен заниматься развитием ресторана, он должен заниматься предпринимательской деятельностью. Сейчас, я уверен, живет в стрессе, может быть, не спит даже, переживает, как там дальше сложится, он ничего не знает. Мне кажется, в этом случае государство должно…
Анастасия Урнова: Возможно, людей теряет, бизнес теряет деньги.
Дмитрий Кравченко: Понимаете, у нас как хороший пример есть развитие цифровой экономики. Президент сказал на Питерском форуме – и все, вроде все начали заниматься, такое оживление вокруг этой темы. Так вот, такое же оживление должно быть и в теме развития предпринимательства в России. Государство должно бизнес защищать. Почему он должен стрессовать? С чего вдруг? У него другая работа. Он не должен этим заниматься.
Анастасия Урнова: Сергей, вы чувствуете заинтересованность государства в том, чтобы вы занимались своей работой, а не жили сейчас в стрессе, теряли людей, деньги и так далее?
Сергей Миронов: На самом деле благодаря тому, что произошло освещение в СМИ или просто это произошло, государство сейчас занялось моей проблемой. Действительно, ко мне приходят совершенно различные организации от ГУВД до прокуратуры, следственный комитет, задают вопросы, они пытаются с этим разобраться. Но, вы знаете, возможно, это произошло благодаря тому, что я так осветил эти события. И, вы знаете, у меня такая позиция. Мы все говорим, что коррупция, коррупция, коррумпировано. Но когда гаишник нас останавливает, он говорит разве дать взятку? Мы же сами ему даем, чтоб не связываться со всем этим. И мне кажется, что если наше общество все-таки начнет перестраиваться, если мы перестанем давать взятки и начнем говорить об этом, начнем вот так показывать и разбираться с этими вещами, мне кажется, тогда коррупция уйдет, потому что проблему с коррупцией надо решать отчасти нашим обществом, а не продолжая давать взятки и жаловаться на нее.
Дмитрий Сазонов: 100% общественная проблема. Конечно, она входит в рамки того поведения, которое у нас принято в обществе. И контролеры, полиция ведут себя ровно так, как у нас в обществе заведено.
Анастасия Урнова: Спасибо. Что же, сегодня говорили о проблеме давления на малый и средний бизнес. И судя по тому, что говорят эксперты, решение сложившихся проблем во многом не в руках правительства страны, а в наших с вами собственных. Имейте жесткую гражданскую позицию. А правду вместе с вами искала Анастасия Урнова. Увидимся на Общественном телевидении России.
ну как бы видеоинструктаж и оценка рисков в туристических походах.... от российских бардов.
- Это чудеса, – равнодушно пояснил Чеширский Кот. - И.. И что же они там делают? – поинтересовалась девочка, краснея. - Как и положено, – Кот зевнул. – Случаются...
