Не работает, ни медицинский, ни экономический, ни социальный механизм выявления профзаболеваний.

Первое, что я хотел бы сказать. Мы исходим из того, что все-таки, ключевой проблемой, ключевыми, наверное, двумя проблемами являются следующие.

Во-первых, смертность мужчин в трудоспособном возрасте. Она в Российской Федерации, если не сказать запредельная, то достаточно высока и нигде в мире нет таких разрывов в продолжительности жизни, почти десять лет, как в России. В странах, которые сопоставимы с нами по уровню развития, показатели эти значительно лучше, то есть разрыв, где-то пять лет, максимум. Почему это происходит? Понятно, что есть масса других факторов, есть и, уже и обсуждали сегодня эту тему, что и в подростковом возрасте смертность мальчиков выше, чем девочек.

Но это скорее внешние причины, это не накопленные причины, связанные, в том числе и с трудовой деятельностью. Нам еще, до психологических факторов, о которых сегодня здесь говорили, до работы психологов, надо бы снять другие проблемы, другие резервы. Я часто эту цифру привожу, у нас всего-лишь каждый год фиксируется профессиональных заболеваний чуть-чуть более семи тысяч случаев. Вот можно себе представить, что на всю Россию профзаболеваний всего семь тысяч случаев? Нет! Эти цифры, я уверен, многократно выше. Это проблема выявляемости профессиональных заболеваний. Не работает, ни медицинский, ни экономический механизм, ни социальный механизм выявления профзаболеваний. Работодатели в этом не заинтересованы, экономически не заинтересованы, потому что никаких связок между выявляемостью – невыявлемостью, сохранением здоровья работника на производстве и не сохранением, их просто не существует в системе страхования.

Мы сейчас с Министерством здравоохранения непросто пытаемся описать корпоративные программы, а пытаемся найти связки. Чтобы это не было каким-то навязыванием, должен быть стимул. Мы проанализировали, я тоже этот пример неоднократно приводил, мы анализировали ситуацию с больничными листами на разных предприятиях, которые находятся в разных регионах, которые работают в одной и той же отрасли. Дифференциация в продолжительности оплаты больничного листа на разных предприятиях до десяти раз доходит. Казалось бы, одинаковые истории, до десяти раз доходит разница в длительности оплаты больничного листа, а работодатели при этом платят одинаковый тариф в систему страхования. То есть совершенно не важно, если ты перебрал больничные листы – за тебя другие компенсируют расходы, если ты не добрал, то никаких бонусов от государства за это не получишь.

Конечно же, работодатели скажут, что не всё связано с тем, что работник приобретает в связи с какими-то своими профессиональными характеристиками, воздействиями вредных факторов, конечно же нет, конечно же нет. Это очень сложный такой выбор, поэтому мы должны вместе с нашими партнерами, вот Александр Николаевич, который здесь до меня из этого кресла говорил слова. Мы пытаемся найти оптимальный конструктор. Либо через систему страхования от несчастных случаев на производстве, либо систему страхования по временной нетрудоспособности. В моем понимании, не обойтись, не обойтись без каких-то дифференциаций, я бы так сказал, в системе обязательного медицинского страхования. Потому что все-таки это первичная история, и я надеюсь, что мы с коллегами из Минздрава эти темы как-то найдем. Поэтому, я исхожу из того, что огромные резервы, огромные резервы именно в корпоративных программах. В корпоративных программах не только по поводу того, что кто-то бегает, кто-то плавает – это важно, это следующие этапы. Мы должны найти стимулы для работодателей, что оплата, может каких-то, преимуществ для работников она льготировалась. Такие первые решения принимаются, вот сейчас по санаторно-курортному лечению такие льготы приняты в налоговое законодательство. Но, как мне представляется, очень важно, очень важно найти механизм, который позволит выявлять профессиональные заболевания, завязать эту историю с вопросами страхования от несчастных случаев, профзаболеваний и больничными листами. Причем серьезным образом достичь этих стимулов.

Но здесь тоже есть проблема, ведь сейчас работники не заинтересованы, сами работники, не заинтересованы в том, чтобы выявляемость происходила раньше. Мы видим прекрасно, что все профзаболевания появляются почти в предпенсионном возрасте, пилоты с тугоухостью и так далее, и так далее. Это как у нас сегодня машина работает. Люди тоже не заинтересованы, они заинтересованы работать, они заинтересованы получать нормальную заработную плату. И здесь надо найти какой-то тоже очень аккуратный инструмент, который бы стимулировал работника сохранять своё здоровье, при этом не находясь под риском, что если вдруг у тебя какие-то изменения и мы их выявили, то в этом случае система тебя выдавит с этого рабочего места, ни смотря ни на что. Работник должен понимать, знать, что у него сложились эти риски, он должен ответственно на это смотреть, что дальше, то есть для него должны быть разработаны какие-то компенсирующие программы, причем это не должно быть навязано, это должно быть комфортно, это должно через сознание идти. А если через сознание не идет, то должно идти через какие-то возможные экономические меры, возможные экономические меры. Очень тонкий такой механизм, мы, как я уже говорил, уже много лет пытаемся найти вот эти все взаимосвязки, анализируем всё, но я очень надеюсь, что в течение этого, может быть, следующего года, нам удастся, наконец, поставить точку, потому что, мне кажется, вот это обсуждение, такая, как мне кажется, понятная ситуация, у нас здесь нет противоречий с нашими партнерами, работодателями, профсоюзами. Просто надо найти последнее решение по этому поводу и запускать эту систему. Я думаю, что она нам даст, может дать, просто колоссальные эффекты с точки зрения сохранения здоровья. Спасибо!